Экспедиция на южный Байкал: р. Слюдянка - Хамар-Дабан (сентябрь 1991 г.)

В 1991 году набирала обороты мода на всевозможные педагогические конкурсы и шоу. Наш клуб любителей истории отечества (КЛИО), который объединял почти полсотни моих учеников и двух руководителей - меня и профессионального художника, увлекающегося исторической тематикой, В.Н. Усталова, также решил принять участие в одном из таких мероприятий. Конкурс именовался "Городской аукцион педагогических идей", заявлял солидный призовой фонд, а его организаторы обещали поддержать интересные проекты. Мы в то время как раз вошли во вкус экспедиционной жизни, позади было пять полевых сезонов и пятнадцать экспедиций. Наши аппетиты росли, но начались проблемы с финансированием. Деньги нам были очень нужны, а идей и проектов у нас всегда было в изобилии. К тому же идея создания в Иванове Музея камня, встреченная в культурно-научном сообществе с нескрываемым сарказмом и недоумением, в системе образования как это не странно нашла поддержку. И именно в этот период эта идея трансформировалась в концепцию объединения исторического блока ("КЛИО") с геолого-минералогическим ("Литос") на платформе школы и музея, то есть создание триумвирата "наука - образование - культура" или, проще говоря, школы-музея "Литос-КЛИО".

Итак, идея у нас была, но для того чтобы занять призовое место, ее нужно было облечь в зрелищную форму, так как предполагалось не привычное выступление на научной конференции, а участие в шоу. Мы решили, что в фойе организуем мини-выставку собранного в экспедициях материала (самоцветы, окаменелости, керамика и т.д.), как видимый результат нашей деятельности. На сцену выйдет В.Н. Усталов, облаченный в кольчугу и другие атрибуты русского воина, что будет символизировать наше увлечение историей (КЛИО), а я на фоне демонстрации слайдов из экспедиций должен буду убедить многоуважаемую публику, что именно наша идея достойна внимания и поощрения...

Мероприятие проходило в уютном конференц-зале музейно-выставочного центра Музея первого Совета. Зал был полный, конкурсантов и зрителей много. Прошли жеребьевку, попали в число последних. Пока стояли с выставкой, которая, кстати, пользовалась успехом, слышали завораживающее пение, шум зажигательных танцев, чудесную декламацию и очаровательную музыку. Туда и сюда сновали театрально и танцевально одетые счастливые дети. После каждого выступления бурные овации, шквал эмоций... И наше панически меняющееся настроение... Это не наш праздник! Нужно быстро собрать камни в мешок и вместе со своей кольчугой, наукой и идеями бежать, пока нас не закидали нашими же камнями... По крайней мере, я думал так. Судя по выражению лица художника, его мысли двигались в том же направлении. Но бежать было поздно - нас пригласили на сцену. А вот что случилось дальше, я не понял... То ли кольчуга художника своим блеском загипнотизировала публику, то ли я, вещая о роли музея в образовании и воспитании, вжился в роль Ленина на броневике, то ли слайды об экспедициях были безумно интересны, а может зрители просто устали от шума песен и танцев и отдыхали в полумраке... Но нас слушали, и слушали с интересом. А когда началось подведение итогов, которое проходило в форме прямого голосования всех присутствующих - сбор цветных карточек за претендентов, я увидел, что нас не просто слушали, но и поняли, и поверили. Сейчас, по прошествии тридцати лет, если судить по достигнутым результатам, можно утверждать, что доверие мы оправдали. И идею реализовали на практике... В итоге мы заняли второе место.

Рассказал я это для того, чтобы вы поняли, каким же образом мы оказались на Байкале. За второе место нам вручили две семейные путевки на море в Геленджик, в санаторий "Красная Талка". Я представляю, как бы этому действительно очень достойному призу обрадовались наши жены и дети. Но мы были разочарованы. А когда объявили приз за первое место – творческая поездка в любой уголок нашей необъятной родины по выбору победителей, мы были просто шокированы. Мечта была рядом... Но растерянные лица победителей (ими были милые дамы из гимназии №3, представившие интересный проект школьного театра) удивили нас. Они видимо ожидали другого, и у нас появился шанс на рокировку призами. Мы взяли наши путевки и предложили их дамам, чтобы они могли насладиться незабываемым семейным отдыхом на солнечном берегу Черного моря в комфортабельном санатории. А мы готовы взять на себя все тяготы сложного выбора творческого путешествия. И они согласились. Спасибо им, надеюсь, что их отдых удался.

Выбор маршрута творческого путешествия был очень быстрым. Направление - восток, возможные варианты: Камчатка, Чукотка, Байкал. Первые два маршрута конечно же были более желанными, таковыми они остаются и по сей день. Но, посчитав их стоимость, мы побоялись, что наши спонсоры могут послать нас совсем в другом направлении... И решили, что Байкал устроит всех. В качестве форпоста на Байкале мы выбрали город Слюдянку, известный в геологических кругах богатством и разнообразием минеральных сокровищ. Меценаты выполнили все свои обязательства, и поездка была запланирована на последнюю декаду августа. В период ожидания я с учащимися успел совершить путешествие по яшмовому поясу Урала и обещал им, что поездка на Байкал - это разведка боем, малым отрядом, для организации будущего большого десанта. Я свое слово сдержал - в районе Байкала мы будем работать в 1992, 1993 и 1997 годах.

Непосредственные сборы в экспедицию на Байкал проходили под музыку Чайковского из балета "Лебединое озеро" и причитания наших жен - в Москве начался августовский путч. Нам повезло, что этот бардак не закончился сакраментальным призывом: "Чтобы непременно были заняты, а) телефон, б) телеграф, в) железнодорожные станции..." Поезда ходили, и мы благополучно поехали в Сибирь. Но полюбоваться меняющимися за окном ландшафтами нашей необъятной родины и за чашечкой чая насладится красотой осенней природы нам было не суждено. Поезд "Москва - Иркутск" буквально раскалился от политических дебатов. Спорили все и везде: в купе, коридоре тамбуре, ресторане; интеллигентно и по-рабоче-крестьянски, с удовольствием и до истерики, от братания до мордобоя... Если бы мы тогда знали, что нас ждет в будущем... Единственный плюс от этой паровозной политической суеты - время пролетело быстро и незаметно. То, что шесть суток в поезде - это долго, мы поняли только на обратной дороге.

Байкал нас отрезвил. Вся политическая шелуха исчезла, природа вернула смысл земного бытия. Но "перестроечное бытие" постоянно о себе напоминало. Хотелось попробовать байкальского омуля, но в магазинах из рыбных деликатесов была только морская капуста. Правда, в магазинах не было не только омуля... Всплеск торговой активности в городе, как и век или два назад, наблюдался с приходом китайского каравана - поезда "Пекин - Москва". Поезд стоял минут тридцать-сорок, и на это время перрон превращался в большой, длинный восточный базар. Потом торговая жизнь в городе замирала до прихода следующего каравана из Китая... И это было только начало нашего долгого пути к капитализму в России, с которого, по-моему, мы давно сбились и ведомые слепыми или хитрыми поводырями идем непонятно куда. А тогда в ближайшей перспективе нас всех ждала шоковая терапия, дефолт и другие прелести ельцинского десятилетия...

После байкальской инъекции дофамина мы прямо с рюкзаками направились в первый частный минералогический музей России "Самоцвет Байкала", созданный В.А. Жигаловым. О музее я читал в журнале "Турист", где подробно рассказывалась история воплощения мечты Жигалова. Особенно меня обрадовал факт, что В.А. Жигалов практически наш земляк: родился в Ярославле, работал в Коврове. Нам не терпелось побыстрее встретиться с ним, познакомится с его бесценным опытом музейного первопроходца, увидеть минеральные сокровища. Музей нашли быстро - Слюдянка город небольшой. Хозяина пришлось немного подождать, он принял нас в своем кабинете. Но видимо время для Валерия Алексеевича было не простое, да это и понятно - вести бизнес, тем более музейный, в нашей стране и сейчас равносильно подвигу... Идею создания Музея камня в Иванове он воспринял примерно также, как наши ивановские функционеры от культуры. Даже первые слова в его ответной речи были уже знакомые категоричные: "Какие камни в Иванове, их там нет..." А завершил с гордостью за новую малую родину: "А здесь они везде!" На этом передача бесценного опыта закончилась. Два бородатых мужика с огромными рюкзаками, которые вначале вызвали неподдельный интерес (возможно, нас приняли за добытчиков хрусталя с Урала или агатов с Тимана, а может за потенциальных покупателей) в действительности оказались "бедными" земляками с бредовыми идеями. Сославшись на катастрофическую нехватку времени, Валерий Алексеевич передал нас на попечение своей супруге. Она показала нам очень разнообразную и богатую коллекцию. На просьбу помочь советом, где пособирать минералы, порекомендовала обязательно посетить мраморный карьер "Перевал" и нарисовала условную схему, где в районе Казачьей поляны в верховьях реки Слюдянки обозначила выходы лазурита. Так прошел наш первый день на Байкале. Приют мы нашли в местной недорогой гостинице, где оставляли снаряжение и складировали находки.

Творческое путешествие начали с детального осмотра берега Байкала. И уже на набережной в черте города я понял, что В.А. Жигалов был прав. Минералы здесь везде. И если ты в них разбираешься, то хорошую коллекцию можно собрать даже здесь, не поднимаясь в горы. Видимо, для укрепления берега в волноприбойной зоне камень возили с отвалов карьеров и шахт. Засыпка была свежая или ее постоянно подновляли - интересного камня было очень много. Я дня два счастливый бегал с молотком по берегу Байкала, пугая и раздражая местных рыбаков шумом двигающихся камней и стуком молотка. Коллекция собиралась очень достойная. Розовый, желтый, иногда медовый, белый и даже прозрачный кальцит образовывал здесь удивительные почти архитектурные сооружения, легко раскалывающиеся по спайности на кирпичи-параллелепипеды. Зеленые и синие, прозрачные и мутные, окатанные и прекрасно ограненные, одиночные и группами в кальците кристаллы апатита и фторапатита встречались повсюду. Темно-зеленые или грязновато-голубые кристаллы байкалита, местной разновидности диопсида, попадались гораздо реже, семьями-друзами или поодиночке. Иногда встречались представители группы амфиболов, черные со смоляным отливом кристаллы паргасита и темные ограненные шарики граната андрадита, вкрапленные в мраморную породу... И конечно слюда флогопит, ее правильные и неправильные кристаллы-шестигранники сразу привлекали внимание. Здесь можно было проводить уроки геометрии - столь разнообразными были эти слюдяные многогранники, призмы и шестиугольные параллелепипеды. А друзы блестящих на солнце темных кристаллов флогопита на розовом или медовом фоне кальцита с инкрустацией из бирюзовых апатитовых вставок поражали разнообразием форм и цвета. Но вода, даже такая чистая как байкальская, превращает красивые геометрические фигуры в бесформенные обмылки-окатыши, а кальцитово-флогопитовые замки в руины - слюда боится воды.

За хорошими образцами слюды и ее многочисленными минеральными спутниками мы отправились в старые рудники: шахты и штольни. Здесь раньше добывали флогопит - магнезиально-железистую слюду. Флогопит - близкий родственник мусковита, только в его химической формуле место алюминия занял магний, поэтому он не такой хрустально-прозрачный как мусковит, а более темный с золотистым отливом. Отсюда и его название, означающее "огненно-желтый". Спускаться в сами шахты местные жители нас отговорили, да и соответствующего снаряжения у нас не было, поэтому ограничились осмотром отвалов. Я бы назвал этот процесс "минерал-шоу "Отвалы чудес"". Мы постарались забрать все призы - еле дотащили. За несколько дней осмотрели отвалы трех шахт, хотя их здесь конечно же больше, потому что в лучшие времена, как рассказывали жители Слюдянки, в городе работало до девяти рудников. А лучшем временем для слюдянского флогопита был период СССР. В первые пятилетки этот идеальный материал для электротехнического производства был необходим для реализации плана ГОЭЛРО - электрификации всей страны. В период Великой Отечественной войны слюда являлась стратегическим сырьем для военной промышленности, а после войны ее многочисленные таланты требовались для восстановления экономического потенциала страны. Закат начался в 1958 году, когда река Улунтуй затопила шахты и геологи так и не смогли справиться с этой бедой и полностью восстановить процесс добычи слюды. А затем, в начале семидесятых, слюдянское месторождение проиграло конкурентную борьбу более мощным месторождениям Мамско-Чуйскому и Алданскому.

1920-1950-е годы - это экономический взлет и пик промышленной добычи флогопита в Слюдянке. Но история освоения флогопитовых богатств региона началась еще в XVII веке. Тогда слюда, название которой происходит от русского слова "слудиться", то есть расщепляться на тонкие прозрачные пластины, благодаря этому уникальному свойству продолжала оставаться главным "оконным стеклом" России и была гораздо предпочтительней в окне, чем бычий пузырь или кусок льда. Но более прозрачный мусковит, или "московское стекло", который использовали на Руси с XI века, был дорог и доступен только князьям, купцам и монастырям, да еще экспортировался в Европу. А флогопит, как более демократичный и дешевый материал, был доступен и менее зажиточным слоям населения. А когда не хватало мусковита, мог его и заменять. Поэтому енисейский казак Иван Похабов, открывший здесь залежи слюды в 1647 году, сразу же попытался наладить ее добычу. Но задача для казаков оказалась непосильной. Вторая попытка организовать здесь ломку слюды была предпринята в XVIII веке, когда залежи слюды практически заново открыл и изучил геолог и путешественник Эрик Лаксман. Ее добывали и возили на ярмарку в Иркутск. И, несмотря на то, что в Европейской части России слюда уже начала уступать свое место настоящему стеклу, в Сибири ее авторитет был еще велик. Да и помимо гражданской оконной службы ее призвали и на военную в качестве небьющегося от пушечных залпов "стекла" для иллюминаторов военных кораблей, нашли у нее немало и других полезных и востребованных в то время качеств. Об этом переломном этапе в биографии слюды хорошо написал в самом начале XIX века известный минералог В. Севергин: "Хотя от заведенных мало-помалу стеклянных фабрик и от привоза оконных стекол употребление слюды для окон весьма умалилось, однако ж оно остается еще весьма значительно для корабельных окон, для фонарей и окон малых домов по городам и деревням, особливо в Сибири. Слюдяные окна зимой не обмерзают, и могут быть чищены мыльной водой; малые листы сшивают вместе для составления больших; также и дыры в больших листах зашивают малыми. Слюдяные листы на открытом воздухе становятся мутны, но как каждый лист, сколь бы он тонок ни был, состоит еще из большего числа листков, то через отщипливание оных можно верхние листы по нескольку раз возобновлять. Поелику большие листы имеют всегда более или менее волнистую плоскость, то сквозь них хотя из комнаты и хорошо видно, но в комнату не видно". Поэтому слюду здесь продолжали добывать с переменным успехом и в XIX-м и в начале ХХ века вплоть до ее почти полувекового взлета в советский период - этому способствовала построенная здесь железная дорога. Несмотря на то, что байкальская слюда как минерал теперь интересна только нам, коллекционерам, память о слюдяной, почти 400-летней истории в этом регионе останется на века - в имени реки, города и района.

А слюда, как минерал необычный и интересный, будет у коллекционеров в почете всегда. Например, наш байкальский флогопит, даже получив солидный статус экспоната, постоянно умудряется нас удивлять, то предлагая воспользоваться своими многочисленными талантами, то напоминая о забытых фактах из своей исторической биографии. Так в марте 2015 года, когда наш Музей камня организовал смотровую площадку для наблюдения частного солнечного затмения, золотистые пластины кристаллов флогопита использовались для защиты глаз от яркого солнца и ультрафиолета. Точно также для защиты глаз его раньше использовали сталевары. А каждый новогодний праздник, когда мы проводим выставку "Старый добрый Новый год", слюдяная крошка-присыпка демонстрирует нам свой по-настоящему блестящий талант, играя и переливаясь морозными искрами на шубках и шапках антикварных Дедов морозов, Снегурочек, на старинных елочных игрушках и напоминая, что и ее декоративные таланты (и не только "блестящие") всегда были востребованы у художников и мастеров: от изготовления красивых шкатулок и инкрустации мебели до создания великолепных слюдяных витражей...

За эти дни минеральных сокровищ накопилось у нас так много, что, трезво оценив наши физические возможности и учитывая то, что впереди еще несколько дней поиска, мы решили часть находок отправить домой по почте посылками.

И завершающий этап нашего путешествия за камнями - подъем по реке Слюдянке. Собрали рюкзаки и в путь. Схема работы такая же, как в и предыдущие дни: Владимир Николаевич с мольбертом и кисточками, я с молотком и зубилом. У каждого свое поле деятельности. Каждый по возможности друг другу помогает, но в творческий процесс не вмешивается. Надо сказать, что 30 лет назад это был совсем другой маршрут. Сейчас на краю Слюдянки поставили турбазу и пункт МЧС, мобильная связь берет до метеостанции, тропа обустроена зонами отдыха и указателями, на подъеме есть приют-кафе, около метеостанции - еще одна турбаза, а главное - на всех бродах и переправах петляющей и бурной горной реки соорудили полтора десятка мостиков-переправ. Теперь этот действительно классный и востребованный круглый год горный маршрут протяженностью около 20 километров и перепадом высот около полутора километров доступен многим. А тогда ничего из вышеперечисленного не было. Была старая заросшая дорога-тропа через метеостанцию на старокомарский чайный тракт и пик Черского, по тайге, с многочисленными бродами через горную реку. Я не говорю, что это был очень сложный маршрут, но это горы, тайга, бурная река и осень на Хамар-Дабане.

По дороге я внимательно и с удовольствием осматривал все скальные выходы и камни в реке - речная разноцветная и красивая галька предвещала хорошую охоту на карьере... Первая стоянка у белоснежного мраморного карьера "Перевал". Поднялись по гигантским мраморным ступеням-камням в храм-карьер и зависли почти на целый день. Сразу скажу, что главное сокровище, хромсодержащую благородную красно-розовую красавицу шпинель, встречающуюся здесь в виде шикарных, довольно крупных ювелирного качества кристаллов, мы не нашли. Для ее поиска необходимо гораздо больше времени и осмотр всего карьера и особенно тех минеральных зон, где ее локализация наиболее возможна. А мы осмотрели только ту часть карьера, которая ближе к спуску в долину реки. Но и здесь нам удалось собрать интересный и разнообразный минералогический материал. Меня, например, поразили кристаллы почти прозрачного голубого кальцита, его скопления напоминали айсберги Антарктиды, на гранях которых отражалась переливающаяся синева океана. Яблочная зелень ванадиевого диопсида лавровита на белоснежных глыбах мрамора удивляла ярким и по-летнему сочным цветом. А вот флогопит оказался настоящим хамелеоном - он меня обманул. Его розовые кристаллы-чешуйки я принял за лепидолит. В экспозиции он довольно долго стоял в компании с американской литиевой слюдой, но, когда его обман вскрылся, его вернули к братьям флогопитам. Флогопит здесь встречается и лимонно-желтого цвета. Еще один изумрудный красавец - смарагдит, хромванадиевая разновидность актинолита. Его зелень по сочности конечно уступает лавровиту, да и встречается он не в таких больших скоплениях, но это желанная находка для любого коллекционера. Скаполит и особенно его лилово-фиолетовая разновидность главколит (глауколит) тоже вносит свою весомую лепту в этот карнавал красок. А вот тремолит радует не цветом, а лучистыми узорами из стекловолокнистых кристаллов... Добычу спрятали внизу, чтобы забрать на обратной дороге.

Продолжили путь с осмотром всех интересных минеральных проявлений до Казачьей поляны. Там поставили лагерь. Я увлекся поиском лазурита и изучением района, даже спускался в соседние долины. Володя писал картины. Пейзажи вокруг были сказочно красивы. Осенью в ясную погоду Хамар-Дабан особенно прекрасен: ярко-рыжие факела лиственниц и редкие золотые березово-осиновые островки среди зеленого кедрового моря на фоне глубокой синевы неба. Лазурит я все-таки нашел. Помог мне в этом дождь, проявивший ультрамариновые пятна на серой намокшей карбонатной скале, спрятавшейся недалеко от Казачьей поляны. Сама лазуритовая жила проходила довольно высоко, лезть к ней по сырым камням было опасно. На скале читались следы крепежа веревочного подъёма. Дождь усиливался. Я нашел в отвале под скалой несколько небольших известняковых камешков с вкраплениями лазурита и вернулся в лагерь. На следующий день дождь не прекратился. В тайге началась серая осень, нужно было спускаться вниз. Но теперь был повод вернуться...

И жизнь легка, под рюкзаком

Шагай, не думай ни о ком,

И нету славы впереди,

А впереди одни дожди.

За перевалом умер день,

За перевалом нет людей,

И вроде нет на свете стран,

Где нет хребта Хамар-Дабан. (Ю. Визбор)

P.S. После просмотра фотоотчета многих удивит почти полное отсутствие фотопортретов минералов, о которых рассказывалось в тексте. Причин этому несколько. Во-первых, я хотел бы напомнить, что тридцать лет назад цифровой фототехники, которая практически до безграничности расширила возможности любого современного фотографа от профи до чайника, еще не было. Были пленочные фотоаппараты. Одна пленка - 36 кадров. Снимать на цветную пленку и проявлять ее было очень сложно. Во-вторых, для макросъемки и специальной съемки минералов в полевых экспедиционных условиях необходимо было нести с собой дополнительное оборудование, а вес рюкзаков и так всегда зашкаливал. К тому же для съемки минералов требовалось много времени и профессиональные навыки, а ни того, ни другого у нас не было. Поэтому чаще всего мы ограничивались ведением фотолетописи самого путешествия. В-третьих, в данном конкретном случае произошел просто непредвиденный казус. Мы снимали на цветную пленку для слайдов. Время позволяло, и с минералами я отснял довольно много кадров. Но слайды мы в то время проявляли только в фотоателье, а там, к сожалению, пленку иногда просто губили. Именно это и случилось с частью наших байкальских пленок, как раз с теми, на которых были минералы.

Но эта проблема легко решаема. Все минералы, тогда тридцать лет назад, благополучно добрались до пункта назначения, заняли свое достойное место в экспозициях нашего музея и уже многие годы радуют посетителей своей красотой. И если вы хотите их увидеть, приходите в музей.

А для тех, для кого наш музей по каким-либо причинам недосягаем, мы планируем расширять фотогалерею минералов на нашем сайте.

Андрей Лапыкин